Євромайдан - фотожаби та інше

[REVERS]

 

 

[REVERS]

[SunSeth]

дуал, креатив 2 річної давності. Астанавісь! 

[Basil]

 

[Smith]

18+

Спойлер

 

[Gendruk]

 

 

[Basil]

 

[Basil]

[Volyniaka]

[Basil]

[Volyniaka]

 

Ілюстрація до ЦЬОГО

[la20]

[Volyniaka]

[alexvvv]

 

[alexvvv]

[Volyniaka]

[yu2007]

Фотожаби з тілами вбитих українських бійців???

Я просто прозрєваю з цинізму бордівських порохоботів

[Віталька]

а чьом ти, вЫшиватнік ?

[yu2007]

9 minutes ago, Віталька said:

а чьом ти, вЫшиватнік ?

Та тут один чоловік вже зовсім замінстецився. Дякую модерам, що прибрали той пост.

[Гість rl72]

 

 

 

ну і інші тут

[Volyniaka]

[Гість rl72]

Катя

• Публичные Люди
• 29.02.2016,  12:05
• Журнал, Текущий Номер, Тема Номера

Текст: Сергей Иванов Иллюстрации: Кристина Ерёмина 

Иванова безнадежно опаздывала. Вчера днем ей позвонил незнакомый мужчина и, представившись журналистом, предложил дать интервью какому-то изданию. Катя согласилась, не думая, так как давно мечтала о новом формате личностного позиционирования и даже таила легкую обиду на печатные средства массовой информации по поводу столь вопиющей индифферентности к ее творчеству, ну и вообще. Таким образом, сегодня должна была состояться ее инициация в качестве официальной публичной персоны, и в голове одна за одной проносились визии предстоящей беседы.

Слайд номер один: она что-то объясняет бородатому хипстеру-журналисту, теребящему в руках тертый молескин.

Слайд номер два: она внимательно выслушивает его вопрос, с минуту держит паузу, потягивая латте через трубочку, а затем сражает журналиста филигранным ответом.

Слайд номер три: она ловит заинтересованные взгляды окружающих, преимущественно мужчин, напрочь забывших о своих сирых, заурядных спутницах.

Катя судорожно металась по квартире, гремела дверями платяных шкафов, ящиками комодов и тумб. Каждые пять минут она ныряла в гардеробную и спустя мгновение оттуда вместе с различными предметами одежды и обуви вылетал хриплый цветистый матерок. Еще утром Никита, Катин муж, отвез детей в школу и сейчас, наверное, активно симулировал конструктив и корпоративную сплоченность у себя на работе, поэтому в квартире она находилась одна – в выражениях и маневрах стеснена не была.

Вообще-то, накануне Катя планировала лечь пораньше, однако, выйдя из ванной после штатного вечернего церемониала, буквально на минуту открыла ноутбук и сразу же намертво сцепилась с осатаневшим зрадофилом то ли из Петроднепровска, то ли из Кироводзержинска. Катя пустила ему первую кровь, исколола вдоль и поперек отшлифованными стилетами фраз, а затем, словно тамплиер в битве при Рамле, вонзила в тело сарацина острие меча, низвергнув его ничтожную душу в преисподнюю бана. Схватка изрядно вымотала Катю – уснуть случилось только в начало четвертого. Ничего не попишешь: работа может подождать, долг – никогда.

Седьмое по счету погружение в гардеробную бездну наконец дало результат, и тяжело дышащая Катя выползла наружу, держа в руках высокие кожаные сапоги. Она перевела дыхание, смахнула с лица длинную черную прядь, выбившуюся их тугого «хвоста», бросилась в спальню и через минуту вышла оттуда преображенной.

Мерно цокая высокими каблуками ботфортов по ламинированному полу и на ходу украшая пальцы золотыми кольцами, Катя подошла к зеркалу и внимательно взглянула на свое отражение: черный гольф в обтяжку, узкие черные брюки, заправленные в черные же сапоги.

Сделав пару шагов назад, Катя повернулась в профиль, втянула выпирающий из-под пышной груди живот и, резко повернув голову, бросила в зеркало свой фирменный взгляд с холодным прищуром и сжатыми куриной попкой губами. Удовлетворенная результатом, она подхватила лежащий на пуфе рыжий меховой жилет, надела его, подпоясала широким эластичным ремнем с квадратной золотистой застежкой, взяла в руку максимально точную копию сумки Hermès красного цвета и вышла из квартиры.

Спустя полчаса Катя вылезла из такси возле оговоренного кафе в центре города, рассчиталась с водителем и зашла внутрь. В кафе было безлюдно и тускло. Бармен лениво водил указательным пальцем по дисплею планшета, лежащего перед ним на освещенной стойке. Катя в недоумении огляделась и вдруг заметила, как в дальнем углу зала кто-то поднял руку. Она подошла чуть ближе и увидела пожилого мужчину в мятом сером костюме фасона, который перестал быть актуальным задолго до ее рождения, темно-зеленом пуловере с начесом и джинсовой рубахе, глухо застегнутой под горлом. Волосы старика, редкие и седые, были всколочены, и все это в совокупности делало его больше похожим на школьного учителя, чем на журналиста. Перед ним лежал пухлый болотного цвета блокнот с высохшим стеблем бессмертника в качестве закладки. Через спинку стоящего рядом стула было переброшено пальто с каракулевым воротником.

– Катя? – старик приподнялся и жестом пригласил ее за столик.

Все окружающее настолько диссонировало с вчерашними слайдами, что она вначале беспомощно оглянулась, но затем, убедившись, что кроме них посетителей в кафе нет, присела.

– Да. Это я.

– Очень приятно, меня зовут Аллан. Аллан Викторович. Я пишу для журнала «Кто все эти люди?». Как вы уже, наверное, поняли, мы рассказываем людям о людях. Да, именно так: людям – о людях.

– Свежо, – заметила Катя.

– Ну, собственно, как рассказываем – начинаем, – интервьюер будто и не заметил сарказма, – и главной героиней одной из рубрик нашего первого, так сказать сигнального, номера я решил сделать вас, Екатерина. Мне вас отрекомендовал мой приятель. Тот еще сатир, между нами, ха-ха. Поддавшись тлетворному влиянию цайтгайста, он проник в этот… м-м-м, – старик распахнул блокнот за закладке, – фейсбук и сразу же стал вашим отчаянным поклонником. Он сказал, что вы, должно быть, его помните – у него та самая репродукция картины Петрова-Водкина в качестве … м-м-м, – он еще раз заглянул в блокнот, – юзерпика. Бог мой, эти неологизмы сведут меня с ума.

– Спасибо, – Катя поерзала на стуле, – я правильно поняла, что по факту вашего журнала пока не существует?

– Совершенно верно, дорогая Катя. Хотя, кто знает, где та призрачная грань, что отделяет бытие от небытия, – Аллан Викторович громко расхохотался, обнажив верхнюю челюсть с крепкими лошадиными зубами.

– А можно узнать хотя бы название рубрики?

– Ну конечно, дорогая моя! Разумеется, можно!

– И?

– «Диалог с незнакомкой», – торжественно произнес Аллан.

– С незнакомкой?

– Именно, – сказал он и резко откинулся на спинку стула, одновременно закидывая ногу за ногу. Его глаза возбужденно блестели.

К столику бесшумно подошел бармен и положил перед Катей меню. Не открывая его, она спросила:

– Латте есть?

– Сделаем, – равнодушно ответил бармен.

– А пиво?

– Светлое, темное?

– Крепкое.

– Сделаем.

– Ноль пять.

Бармен исчез. Старик нырнул под стол и выволок из-под него пластиковый дипломат. Щелкнув замками, он приоткрыл его, покопался внутри, достал черный кассетный диктофон и, нажав на красную кнопку, осторожно положил перед Катей.

– Ну что, начнем?

Возле столика все также тихо материализовался бармен. Он аккуратно опустил на столешницу бокал мутноватого бурого пива и снова удалился. Катя сделала два глубоких глотка.

– Давайте ваши вопросы.

– Во-первых, как вас представить читателю? Вкратце.

– Сложно сказать. Немножко блогер, немножко аналитик. Можно журналист.

– Да? – Аллан удивленно поднял бровь.

– Да, – ответила Катя, – а что здесь удивительного? Сейчас все так.

– Ничего. Никогда прежде не интервьюировал коллегу. С какими изданиями сотрудничаете?

– С разными, – соврала Катя. – Интернет в основном.

– Что?! То есть для фейсбука вы больше не пишете? – встрепенулся Аллан. – «Красный конь» этого не переживет. Вы ведь, можно сказать, его Дульсинея.

– Пусть живет себе на здоровье. Со мной все в порядке, как видите.

– С вами – да, а он – на искусственной почке! Прошу вас, вернитесь! Давайте мы напишем письмо в редакцию фейсбука, давайте сходим на прием к главреду, пусть вам поднимут гонорар. В конце концов, у меня остались связи в НСЖУ – к нам обязаны прислушаться… Драгоценный, – прокричал он в сторону барной стойки, – в вашем заведении есть телефон?

– Аллан, йопта, – оборвала его Катя, – это какой-то розыгрыш? Кто заказал?

– Вы о чем? – старик повернулся к Кате и так по-детски искренне взглянул на нее, что последние сомнения в его безумии отпали сами собой.

Катя допила пиво, жестом подозвала бармена и, когда тот подошел, приказала:

– Повторить.

– Сделаем.

– Так вот, – Катя взглянула на старика, – на чем мы остановились?

– Мы остановились на фейсбуке. Вы сказали, что ушли из него в интернет.

– Аллан, вы сейчас только не нервничайте, но мне нужно кое-что вам сообщить. Фейсбук – это и есть интернет.

– Как?

– Вот так.

Над столиком зависла тишина.

– А-ха-ха, – рассмеялся старик, – я должен был сам догадаться! Ну конечно же! Фейсбук и есть интернет. Теперь все стало на свои места. А я, признаться, думал, это нечто наподобие альманаха. Покорнейше прошу простить ретрограда-почвенника, Катенька, великодушно помиловать или хотя бы не казнить строго. «Ах я смешной человек! Просто вы дверь перепутали, улицу, город и век». Помните – у Булата Шалвовича?

– Помню, – зачем-то снова соврала Катя. – Ну что там с вопросами?

– Ах, да, – Аллан вновь заглянул в блокнот, – чем вы занимаетесь?

– Если глобально, то информационным сопротивлением.

– Как интересно! Сопротивлением кому?

– Зрадофилам. Я борюсь со зрадофилами.

– Пардон?

– Со зрадофилами. Я их уничтожаю.

– Прошу прощения, но кто такие зрадофилы? Насекомые?

– Хуже. Зрадофилы – это люди, которые поклоняются зраде.

– Зраде? Какой-то новый культ?

– Еще хуже – вирус.

– Вирус?

– Да, вирус зрады, – отчетливо произнесла Катя, и по ее широким скулам забегали желваки.

– А что вы ему противопоставляете?

– Перемогу.

– Что?

– Перемогу. Чем больше перемоги, тем меньше зрады. И наоборот. Все взаимосвязано. Все предельно просто.

– Хорошо, а где вы берете эту самую перемогу в необходимых количествах?

Катя задумалась.

– Ну, не знаю, как-то само приходит, – неуверенно ответила она, – плюс ребята работают – обосновывают, разжевывают…

– Какие ребята?

– Наши, патриоты.

– Кому разжевывают?

– Как кому? Быдлу.

– А быдло у нас…

– …неопределившиеся. Инертная масса. И там, и там лайкают.

– Что делают?

– Лайкают. От слова «лайк» – «любовь» по-английски.

– Позвольте выразить восхищение вашей эрудицией, Катя.

– Да ладно, это даже дети знают.

– Но есть еще один вопрос. Как конкретно вы боретесь со зрадой? Каков ваш инструментарий?

– Я же сказала – перемога. Мы тупо берем зраду и множим ее на ноль перемогой. Что здесь непонятного?

– Собственно, все достаточно… м-м-м… понятно.

– Ну вот.

– То есть, если следовать выстроенной вами логической цепи, можно сделать вывод, что мир состоит из патриотов, зрадофилов и быдла?

– Получается, так.

– Вне гендерной градации?

– Что?

– Ничего-ничего.

Старик сунул руку во внутренний карман пиджака, вынул полупустую конволюту, выковырял из нее таблетку, сунул ее под язык и застыл. Спустя минуту он мятно выдохнул.

– И много вас таких?

– Кого?

– Таких, как вы, Катя.

– Много где?

– В интернете.

– Не знаю. Много. Несколько миллионов.

– Это в масштабах страны?

– Ну да.

– А в реальной жизни?

– Примерно столько же. Наверное.

Лицо старика сжалось в болезненной гримасе. Он снова вынул из-под стола дипломат, открыл его, смел со стола диктофон вместе с блокнотом, поднялся.

– Прошу прощения, я вынужден прервать интервью. Вам, наверное, часто говорят эти слова…

– …какие?

– Вы – идиотка, Катя.

– Что?

– Простите, мне нужно немедленно сообщить этот факт моему другу. Боже, это его убьет. Всего доброго.

Схватив одной рукой пальто, а другой – дипломат, старик быстро пошел в направлении выхода. Катя продолжала сидеть. Через мгновение к ней подошел бармен.

– Рассчитать?

Оцепенело глядя перед собой, Катя произнесла:

– Повторить.

 

[yuraa]

Я, конечно, всё понимаю, но этого я не понимаю.

[REVERS]

 

 

 

 

[Basil]