Вадим Пушкарьов, Голова Правління ВТБ

[Tolik_lt]

Інтерв"ю тут

огда Нацбанком руководили Сергей Типипко и Арсений Яценюк, Вадим Пушкарев возглавлял банковский надзор.

Его непосредственным шефом был Александр Шлапак. Совершенно очевидно, что он регулярно встречался с первыми лицами крупнейших банков, и знал об их делах очень и очень много.

Поэтому неудивительно, что после ухода из НБУ он всплыл в качестве руководителя дочернего банка российского ВТБ. Как раз после оранжевой революции россияне выкупили у Петра Порошенко банк "Мрия", который едва не стал жертвой предвыборных разборок.

Сегодня название "Мрия" помнят разве что бабушки-уборщицы. За несколько лет ВТБ из второго эшелона банков, обслуживающих отдельную группу, перешел в категорию системных. В табели о рангах он находится на десятом месте по размеру в Украине.

Еще два "россиянина" - "Альфа Банк" и Проминвестбанк - занимают седьмое и восьмое места, но у ВТБ большие амбиции.

В кабинете Вадим Пушкарева много икон и портрет митрополита Кирилла с дарственной надписью. Судя по высказываниям банкира, религиозные принципы определяют очень многое и в бизнес-подходах.

Также Пушкарев бывший военный и действующий спортсмен.Отчасти, это наверняка влияет на то, что у банкира авторитарный стиль управления и склонность вникать лично во многие детали.

А еще он читает "Украинскую правду". Пушкарев признается, что его невероятно раздражают комментаторы, которые анонимно высказываются под каждой публикацией на сайте.

"Оказывается, в нашей стране колоссальное количество специалистов. Они разбираются во всем, особенно в финансах, а в последние недели - еще и в медицине", - иронизирует банкир.

Очевидно, комментаторы действительно надоели ему очень сильно. Перед началом беседы Пушкарев решил к ним обратиться.

"Предвижу колоссальное количество негативных отзывов в адрес банкира-кровопийцы, стяжателя. Мне глубоко наплевать на эти комментарии, потому что они закрыты непонятными никами. Пожалуйста, печатайте свое имя, полемизируйте со мной, задавайте вопросы, высказывайте свою точку зрения. А так - гавкнуть из подворотни и спрятаться, чтобы никто не видел, как собачка - серенькая, беленькая либо рыженькая... Я совершенно это не воспринимаю. Это в качестве затравки. Так интересней", - считает банкир.

- До кризиса были банки розничные, мелкие, корпоративные, ориентируемые на обслуживание своего бизнеса. Как их можно сегментировать сегодня?

- В моем понимании последние два-три года банки делились на те, которые хотели продаться, и те, которые не хотели. В общем-то, у нас все банки универсальные, которые зарабатывают на всем.

У нас нет классических примеров корпоративных банков в чистом виде. Нет и тех, которые обслуживают только интересы одной группы. Если такие учреждения появляются, то владельцы группы сталкиваются с нехваткой потоков для удержания банка на плаву.

С другой стороны, маленький банк не может удовлетворить потребности, которые испытывает их бизнес при развитии. Как только банк расширяется, он начинает обслуживать интересы иных клиентов, становится универсальным и уже зарабатывает на всем.

Любому банку можно приклеить ярлык. Вот говорят, "мойки", но они тоже универсальные банки. Они предоставляли и предоставляют самый широкий спектр услуг и понимают, что чем больше у них клиентов-физлиц, тем сильнее их защитный барьер от органов надзора.

- До кризиса ВТБ Банк был больше корпоративный, чем розничный.

- Если на каком-то этапе есть перекос - сегодня он и у нас остается - в область кредитования корпоративных клиентов, то это не наша цель. Просто на тот момент у нас не было возможностей, соответствующей программы и продуктовых рядов. Однако идеология и стратегия направлены всегда на то, что мы универсальный банк.

- И все же, как бы вы сегодня разделили банки?

- На те, которые будут жить, и те, которые не будут.

- Вы бывший руководитель надзора в НБУ. Объясните, пожалуйста, почему мы не видим случаев введения временной администрации в том масштабе, в котором они должны быть? Недавно Нацбанк сказал, что банковской системе нужно 100 миллиардов гривен для докапитализации. Это огромная дыра.

- Самое простое - это кого-то в чем-то обвинить. Давайте посмотрим, на каком уровне находится надзор. Чтобы он качественно работал, его необходимо защитить.

Что такое надзор? Это люди, которые призваны, с одной стороны, создавать методологию работы банка, а с другой - обязаны отслеживать ее выполнение. Они также обязаны устранять нарушения и наказывать за преднамеренные нарушения.

Чтобы это сделать, необходим целый ряд факторов. Для начала - люди. При всем обилии банковских кадров после банкротств и сокращений на рынке, толковых людей не найдешь днем с огнем. Они как стоили больших денег, так и стоят.

Чтобы человек грамотно писал методологию, следил за ее выполнением и имел возможность наказывать, необходимо его либо научить, либо воспитать, либо привлечь.

Как показывает практика, как только человек чего-то достигает, становится квалифицированным специалистом, сразу появляется масса желающих его перекупить. Перекупить всегда проще, чем воспитать.

Как правило, из надзора людей сманивают на сторону. Люди, которые следят за порядком в какой-то сфере, должны получать немножко больше тех, кто в ней работает.

В других странах государственные служащие очень сильно защищены.

Во-первых, социально. Чтобы попасть на госслужбу, нужно стоять в очереди годами, потому что это сулит получение самого широкого социального пакета - страховок, отдыха, жилья, выплат, повышенной пенсии, разных льгот.

В Украине этого нет, разве что Нацбанк дает возможность лечиться во внутренней амбулатории и купить себе обед на 20% дешевле, чем в бистро напротив. Однако для людей это тоже бонус.
Вадим Пушкарьов на засіданні РНБО, присвяченому проблемам банківського сектора

Во-вторых, сотрудника надзора необходимо защитить физически, потому что он заходит в банк и видит нарушения.

А заходить он может в самые разные банки - цивилизованные и не очень, владельцы которых совершенно открыты или, наоборот, туманны. Направления их деятельности тоже разные.

Если сотрудник надзора заходит в банк и видит, что оттуда выводят миллионы или миллиарды гривен, он прекрасно понимает: цена его жизни очень невелика.

В нынешних условиях сотруднику надзора гораздо проще ничего не заметить, потому что у него нет никаких гарантий собственной безопасности.

Закон должен защищать работника надзора и членов его семьи не просто во время работы. Возможно, эта защита должна быть пожизненной.

Сотрудники милиции и правоохранительных органов хоть как-то защищены. Существуют исторически сформировавшиеся понятия, что нельзя "трогать" и, тем более, убивать милиционера. Что касается банковского надзора, таких понятий нет.

Только тогда, когда государство будет заинтересовано в создании эффективной системы надзора и контроля, мы действительно почувствуем изменения. До тех пор это будут лишь разговоры.

Надзорщик должен четко знать одно: за любую угрозу в его адрес или в адрес членов его семьи угрожавший понесет наказание. То же самое - за какое-то предложение или пожелание. Вот тогда у нас будет действительно надзор.

Что мы имеем сегодня? Человек вышел с проверки банка, в котором обнаружил факты выведения залога. Он стоит на остановке метро либо троллейбуса и дрожит. Он понимает, что посвящен в тайну, по сравнению с которой цена его жизни - ничто.

Так и все остальное: использование бюджетных денег, в том числе в банковской сфере, куда и как идет рефинансирование, как происходит работа на валютном рынке. Безнаказанность развращает.

- Может, стоит сделать надзор военизированной структурой?

- Ну, раздайте им пистолеты. И что с ним будет делать женщина 30-40 лет, в одной руке у которой сопливый ребенок из детского сада, а в другой - пакет с продуктами? А где-то на дне болтается пистолет. Не смешите меня.

Право ношения служебного оружия должен иметь очень узкий сегмент лиц. Я помню, когда во времена советской власти постовые и ночные патрули не имели огнестрельного оружия. Все было в порядке, потому что работал закон.

За каждым надзорщиком милиционера не приставишь. Должен работать закон, защищающий очень серьезную зону деятельности, которая сегодня явно недооценена.

- Одно из рейтинговых агентств заявило, что банковские системы в странах СНГ очень быстро криминализируются. По вашему мнению, стало больше криминала?

- Мы почувствовали повышенную криминализацию в банковском секторе. Более того, мы имеем факты конкретных действий в отношении наших сотрудников и вынуждены закрепить за рядом ключевых сотрудников вооруженную охрану.

- Угроза идет со стороны клиентов?

- Я не знаю. Знал бы - потратился бы не на охрану, а на что-нибудь другое.

Угроза идет со стороны общества. Ведь клиенты и криминалитет - это тоже члены нашего общества.

Сегодня процветает и развивается правовой нигилизм. К сожалению, он начинается в высшем законодательном органе и продолжается вплоть до участкового инспектора на базаре.

Когда депутат в состоянии проголосовать закон, который находится в противоречии с добрым десятком других законов, вседозволенность начинает превалировать.

Процветает судебный беспредел, рождаются сомнительные судебные решения. В этих условиях криминал находит очень благодатную почву для своей деятельности.

- С чем связан криминал в банковской системе? С возвратом кредитов?

- Я уже говорил о банках, которые лежат на одном боку. К ним приходят серьезные вкладчики, которые разместили серьезные вклады. У них большие деньги зависли на счетах или вот-вот зависнут.

Эти люди обращаются иногда совершенно неформально с претензиями к топ-менеджменту. А тому ничего не остается - его никто не защищает. Закон не работает, другой клиент кредит не возвращает, потому что не хочет. А не хочет, потому что понимает: банк ложится.

Да, он когда-то вернет деньги - через пять лет, когда закончится ликвидационная процедура и все судебные круги. Зато потом можно будет вернуть с дисконтом, о процентах и вовсе не идет речь - зачем, банк ведь все рано лег?

В этих ситуациях возникает угроза, что последняя инстанция, которая может решить вопрос по возврату, - это неформальная структура. Она устроит конкретный "пацанский" разговор, за которым последует возврат.

Их услугами может пользоваться и другая сторона. Банк начинает давить на людей, которые вдруг решили не возвращать 50 миллионов долларов, или 200 миллионов. Этим клиентам не стало хуже, чем год назад или весной.

Они восстановились, работают, получают прибыль - не такую, как год назад, но они в состоянии обслуживать свои обязательства. Однако они считают, что сегодня можно не возвращать. Обкладываются судебными решениями, совершенно надуманными встречными исками.

Когда начинаешь такими клиентами плотно заниматься, люди понимают, что им, с одной стороны, придется вернуть деньги, которые они взяли, плюс проценты и штрафы, а с другой - никак не окупишь деньги, которые они вложили в вопрос невозвращения долга.

Тогда для них становится гораздо проще взять и наказать топ-менеджера банка ударом трубы по голове...

- А как вы оказываете давление?

- В нашем арсенале, к счастью, нет паяльных ламп и бит, хотя в некоторых случаях - к сожалению. Мы работаем в правовом поле. Знаете, в любом деле стоит только начать, переступить порог искушения, и вроде бы решить вопрос один раз. Но это как душу дьяволу продать. Потом назад не вернешься.

Мы активизируем существующие законодательные инструменты. Это раз. Второе - мы начинаем плотно использовать возможности группы. Как оказалось, их немало. Целый ряд наших отъявленных должников сейчас или вскоре почувствуют эти возможности.

- Может ли банк плотно работать с Генпрокуратурой, с правоохранителями?

- Может, если есть обоюдное желание. Правоохранительные структуры имеют предостаточно рычагов, чтобы заставить платить должника, который может платить. Есть много примеров, когда прокуратура и суды работают очень четко.

Я не скажу, что банки белые и пушистые. Мы инициировали в 2009 году несколько уголовных дел, которые сегодня расследуются.

В частности, правоохранительные органы задержали нашего сотрудника, который в период кризиса под шумок выдал мошеннический кредит во Львове.

Когда мы вскрыли этот факт, то обратились в правоохранительные органы. Проведя следственные процедуры, они задержали нашего сотрудника. Насколько я знаю, сейчас стоит вопрос задержания заемщика.

- На что он рассчитывал? Ему нужно было уезжать за границу.

- Наверное, он что-то не рассчитал или недооценил.

Баланс банка очень прозрачен. В банке всегда остаются следы, потому что любая операция сопровождается подписью - либо электронной, либо бумажной, а в особых случаях - обеими.

- Вы сказали о возможностях группы по возврату долгов. О чем идет речь?

- Не могу вам открыть все карты. Как правило, наши серьезные должники не держат все свои капиталы в Украине.

У нас бытует мнение, что вывел деньги из Украины - и дальше все попало в черный ящик. Наоборот, Украина похожа на черный ящик, а все остальные страны - прозрачный аквариум.

Местонахождение, назначение, происхождение, использование и качество владения капиталом там гораздо прозрачнее, доступнее и легче документируется, чем здесь.

Причем я говорю об абсолютно легитимных, законных мерах работы с должниками. Существуют официальные детективные агентства, специализирующиеся на расследовании финансовых операций.

Они используют методы документирования, позволяющие использовать эти факты в качестве доказательной базы в судах. Больше сказать не могу. Многие люди, которые сегодня считают себя на коне, не понимают, что они уже под конем.

- Компания "МКС" долго не хотела возвращать вам долг, и дело даже дошло до банкротства и вывода активов. Тем не менее, недавно они отдали здание в погашение долга. Как вам удалось этого добиться?

- Нам удалось показать должнику, что ему гораздо дешевле будет рассчитаться с нами, чем тратиться на попытки законно не возвращать долг. Мы пришли к мировому соглашению, которое полностью удовлетворило наши претензии.

Банк получил в имущественной товарной форме эквивалент долга, исходя из того коэффициента, который мы посчитали разумным при нынешних ценах на недвижимость и товар.

- Вы будете продавать полученное имущество или оставите его себе?

- Мы планируем реализовать часть имущества. Давайте так: это уже коммерческая составляющая. Во всяком случае, мы удовлетворены, и на данном этапе не имеем никаких претензий к нашему уважаемому клиенту.

- Он остается вашим клиентом?

- Все зависит от него. Если он хочет, мы будем рады. Более того, даже готовы кредитовать.

- Коллекторский бизнес все еще имеет перспективы в Украине, или банки научились все делать сами?

- Перспектив этого бизнеса я не вижу. Общество должно выстрадать принятие таких решений, оно должно понести наказание за ошибки политиков и те популистские решения, которые принимались в течение этого года, в том числе по финансам.

Показательный пример - наш фармбизнес. Как только приняли решение о ценообразовании - медикаментов не стало. С какой стати в условиях рынка представитель фармбизнеса будет продавать товар по цене годовой давности по курсу доллара?

Откуда он возьмет товар? Кто-то думал об этом? Почему никто не заставляет продавать автомобили либо поставлять газ по цене, скажем, 1989 года? Тогда ведь цена нас тоже устраивала.

Как только политики начинают играть в популизм и вмешиваться в сферу экономики, тут же начинается бардак. Был создан бардак в вопросе выполнения обязательств перед банком. Должно "накрыться" определенное количество банков из-за того, что они не смогут обеспечить возврат кредитов.

Должны потерять деньги вкладчики, которые потом придут под стены Верховной рады. Тогда будут отменены эти решения, кого-то объявят крайним, и заработает коллекторский бизнес.

- Не совсем понятно, о чем вы.

- У коллекторов и банков нет законных методов ведения своей деятельности. Например, законом запретили изымать ипотечные залоги. В результате, мы запретили этот вид кредитования в нашем банке, потому что отсутствует залог.

Никто не собирался отбирать у людей эти квартиры, потому что девать их некуда. Однако клиент чувствовал угрозу, что эта квартира может быть отобрана. Сегодня клиент этой угрозы не чувствует, и по большинству банков платежи по ипотеке сведены к минимальным значениям.

Зачем платить, когда мне ничего не будет? Я сегодня не буду платить. Завтра станет легче, и я обязательно буду платить. Но не сегодня.

В результате банки, которые специализировались на ипотеке, сегодня находятся в очень тяжелой ситуации. И самое парадоксальное, что в этом законе сказано: он прекращает действие с момента объявления Кабмином о выходе из кризиса.

Извините - нет официального объявления правительства о вхождении в кризис. То есть что будет объявлять Кабмин? Откуда он выйдет, не войдя? Это может быть вечное решение.

По этой причине сегодня практически никто не кредитует ипотеку. Следовательно, не идут деньги в строительство, нет спроса на строительные материалы, металл, отделочные материалы, доставку, охрану жилья, мебель и далее по списку.

Не запускается мультипликатор, который позволяет выйти из кризиса. Вот что сделали наши уважаемые депутаты, пожелав на волне популизма поднять свой рейтинг.

- На чем банки первой тридцатки будут зарабатывать до конца 2010 года? За счет чего они станут увеличивать активы?

- Конечно, такого объема вложений, который существовал раньше, сегодня нет. Зарабатывать приходится на всем. Это, прежде всего, какие-то короткие операции - например, овердрафты. Упор делается на комиссионную составляющую доходов.

Длинного кредитования нет, хотя оно начинает появляться. Учитывая низкие рейтинги страны, многие западные банки, которые уже сегодня обладают ресурсами, не смотрят в сторону Украины. Скорее, смотрят в сторону Индонезии.

Для наших первоклассных заемщиков возник определенный стоимостный барьер. Раньше они без проблем занимали в западных банках по тем ставкам, которые мы не могли обеспечить. Обычно стоимость кредита рассчитывалась как Libor+. Как правило, получалось 7,5-9% в долларе. Мы не могли тягаться с этими банками.

Сегодня для пополнения оборотных средств на шесть-десять месяцев они готовы брать под ту ставку, под которую мы готовы давать. То есть рынок классического кредитования открывается, но, прежде всего, для корпоративных клиентов. В плане работы с малым бизнесом пока глухо. Во всяком случае, на ближайшие полгода.

- А какая у них основная проблема?

- Платежная дисциплина. Все банки столкнулись с тем, что прослойка малого бизнеса - это много клиентов с небольшими суммами.

С одной стороны, это наиболее пострадавший от кризиса сегмент. У многих малых фирм упали обороты, они обанкротились или заморозили свою деятельность. Это объективная ситуация.

С другой стороны, банки, столкнувшись с таким количеством неплательщиков, оказались не в состоянии постоянно мониторить и сопровождать этих кредиторов.

А известное решение парламента подтолкнуло многих к мысли о неплатежах. Пока не произойдет перелом в головах этого сегмента, его кредитование не возобновится. Банки уже оправились от первого и второго ударов со стороны клиентов и начали ими заниматься.

Я сейчас говорю о ВТБ, но, думаю, так обстоят дела в большинстве банков. Усилены юридические службы, созданы службы для работы с проблемными активами, приобретен негативный, а затем и позитивный опыт от общения с судами, исполнительными службами.

Потихоньку государство начинает понимать, что долги нужно отдавать. Наконец услышал первую трезвую мысль о том, что должнику нужно запретить выезд за границу.

Необходимо время, чтобы представители малого бизнеса поняли: платить все равно придется. Я думаю, большинство предпринимателей все-таки одумается.

После выборов ситуация в обществе разрядится, появится какая-то политическая перспектива, стабильность. Вот тогда можно будет вести речь о возобновлении кредитования малого бизнеса, а уже затем - физических лиц.

- Вы с физлицами тоже почти не работаете?

- Работаем, предоставляем овердрафты, кредитуем, но, конечно же, в значительной степени сузили этот сегмент. Сейчас возобновляем автомобильное кредитование, но только по партнерским программам и на гораздо более жестких условиях, чем прежде.
- Вадим Владимирович, к чему сейчас сводится конкуренция между банками?

- Нет сейчас конкуренции. Не за кого бороться и некому предложить. Сегмент заемщика как перспективного поля пока отсутствует, потому что сегодня по факту одни неплательщики.

Нужно пережить этот период. К тому же, очень многим банкам сегодня не до наращивания. Они не имеют возможности обеспечивать то, что у них есть.

- Есть ли соперничество между дочерними банками крупных российских банков - ВТБ, "Альфа" и теперь уже и ПИБ?

- Я бы сюда добавил еще "Сбербанк России".

- Кажется, они не слишком активны.

- Насчет "Сбербанка России" - возможно, это ваше впечатление. Думаю, они имеют очень амбициозные планы. И когда на рынке начнется конкуренция, мы это почувствуем.

Между остальными банками я не вижу никакого соперничества. Действительно, у ВТБ по ряду клиентов в свое время была конкуренция с "Альфой", поскольку мы работали в одних нишах. Сейчас, как показывает картина, у нас пересечения по целому ряду должников.

Что касается других банков, то я конкуренции не чувствую. Когда она существовала, ПИБ "лежал". Я думаю, ВЭБ еще долго будет наводить порядок внутри банка.

С другой стороны, ПИБ обладает уникальной клиентской базой, которая складывалась на протяжении полутора десятков лет. Даже в сложившейся ситуации с ликвидностью он сумел не растерять ее. Я думаю, внутри этой клиентской базы ПИБу хватит работы еще надолго. Она очень качественная и стабильная.

- Есть мнение, что во время кризиса госбанки получают уникальное преимущество благодаря тому, что могут обслуживать государственные программы и пропускать через себя бюджетные деньги. Но как только заканчивается кризис, они откатываются назад, поскольку управляются не настолько жестко, как частные банки.

- Это заблуждение. Государственные банки всегда имеют преимущество, потому что их вклады гарантируются государством. Еще одно преимущество в том, что цена ресурса в них всегда будет ниже, поскольку существуют государственные вливания, обслуживаются государственные предприятия и фонды.

К сожалению, в Украине понятие "госбанк" не сформировано. У нас государственный банк ничем не отличается от коммерческого.

- Есть точка зрения, что и не должен.

- Не согласен. Безусловно, у государства должны быть банки. Обязательно должен быть банк, работающий с населением. Он должен заниматься, например, ипотекой - развитием строительства, социальным кредитованием.

Он должен вести разные социальные проекты для бюджетников, привлекать ресурсы под небольшие проценты. Должен быть банк для финансирования серьезных долгосрочных инвестиционных программ.

Не дело Эксимбанка выдавать кредиты под покупку и продажу автомобилей и тряпок, под строительство складов. Его дело - финансировать программы строительство гидроэлектростанций, АЭС, дорог, стадионов, аэропортов.

Это глобальные общенациональные программы, на реализацию которых должны выделяться государственные средства. Заведомо по минимальной процентной ставке за счет средств, которые рефинансируются государством.

Это программы, на которые не пойдет коммерсант. Он никогда не будет строить сеть медицинских госучреждений, оснащенных современным оборудованием. Это сфера, которая никогда не даст прибыль.

Из понятия работы государственных банков должна быть исключена сверхприбыль. Должно быть включено понятие эффективности работы государственных проектов.

Выделяется бюджет на строительство сети медицинских учреждений в таком-то объеме. Банк отслеживает, что плита должна закупаться по 200 гривен, а не по 200 долларов, что томограф стоит 500 тысяч долларов, а не полтора миллиона. Это функция банка, в котором есть соответствующие специалисты.

Тогда государственные программы будут доходить до своего логического завершения. Тогда себестоимость наших поликлиник, больниц, школ и других социальных проектов не будет зашкаливать. У нас тогда не будет "музейных арсеналов" по сумасшедшей цене.

Зачем далеко ходить: посмотрите на "скорые помощи", которые у нас закупаются. Не может "скорая помощь" стоить 200 тысяч долларов, если на ней только красный крест и нет никакого оборудования.

- Насколько низкой должна быть ставка, которую госбанк платит по депозитам населения?

- Гарантия государства дорогого стоит, за это нужно платить. В государственном банке процентная ставка по депозитам не должна быть такой же, как в коммерческом учреждении. Процент по депозиту - это плата за риск, а не за использование денег, как многие думают.

Поэтому ту политику, по которой сегодня вклады коммерческих банков возмещаются из государственного кармана, я считаю преступлением.

- Не боитесь навлечь на себя негатив?

- Пускай прозвучит. Предвкушаю перечень отзывов по этому тезису, но я объясняю свою позицию.

Я плательщик налогов, вы плательщик налогов. Мы все в этом здании являемся добропорядочными плательщиками налогов.

Не знаю, как вы, но я надеюсь, что заплаченные мною деньги пошли на создание качественной медицины, потому что она у нас государственная и бесплатная.

Я хочу, чтобы налоги пошли на создание нормальных условий труда в школах и государственных вузах. Потому что я хочу, чтобы мои дети учились в государственном вузе, в котором будут компьютеры, мебель, учебная база, в которых себя будут комфортно чувствовать хорошо оплачиваемые преподаватели.

Не знаю, как сложится моя старость, но я хочу получить качественную медицинскую помощь, потому что я плачу всю свою жизнь. Я вправе рассчитывать, что деньги, которые я плачу, попадая в бюджет, идут в социальную сферу.

А что складывается сегодня? Деньги, которые мы с вами заплатили, вдруг выплачиваются в качестве возврата депозитного вклада вкладчику коммерческого банка. Человек, я подчеркиваю, принес деньги по своей воле под процент. А процент, повторяю, является платой за риск.

Коммерческий банк не гарантировал, он обещал вернуть вклад. Это две разные вещи - обещать и гарантировать. Он вложил деньги людей в коммерческий проект. Этот проект прогорел, прогорел и банк.

Если вы идете играть в казино и проигрываете, вы же не приходите к государству с требованием вернуть деньги. Работа с банком - это своего рода игра. Если ты хочешь иметь гарантию - иди в государственный банк, но получай там 3-4% годовых либо вообще 2%, как было в советские времена. И это будет справедливо.

Я считаю несправедливым, что мои деньги как налогоплательщика, а это немалые деньги, идут на выплату депозитов, вложенных в коммерческий проект. Почему, спрашивается, выплатили клиентам трех больших банков, но проигнорировали вкладчиков двух десятков малых? Там электората больше? Получается, так.

Это несправедливо. Я плачу налог, чтобы милиция ездила в качественном обмундировании, была защищена, получала зарплаты и страховки. Почему деньги, на которые можно купить томограф или аппарат для искусственного вентилирования легких, вернули тем, кто вложил в рисковую операцию и прогорел?

- Вы так же критично относитесь к превышению барьера в фонде гарантирования вкладов 150 тысяч гривен?

- У нас сложились совершенно развращенные понятия гарантированности, коммерции и государственности. Я еще раз говорю: есть государственный банк, в котором вклады гарантированы государством. И гарантия государства должна стоить очень дорого, не более 5% годовых.

Хочешь получать большие проценты - пожалуйста, перед тобой две сотни банков. Они предлагают от 10% до 30%. Размещай деньги, но это уже будет твой риск, и государство здесь ни при чем. Извини, ты проценты получал? Получал. Тебя твоя доля риска устраивала? Какие претензии?

Гарантирование вкладов - это добрая воля тех же банков, которые получают сверхприбыль. Однако, по большему счету, фонд гарантирования - это явление спорное. Я понимаю реакцию, которая будет внизу статьи. Там напишут, что зарвавшийся банкир хочет всех развести на бабки.

- Как вы в целом оцените нынешнюю политику управления госбанками?

- Считаю, что нас ждут колоссальные трудности.

Я не критикую правительство, хотя мои слова могут прозвучать как критика. На самом деле, это попытка за него выполнить анализ и подсказать, чего не стоит делать. Сегодня из-за неграмотных консультаций, которые оно получает, создаются очень серьезные проблемы.

Правительство преподносит свои действия как попытку решить проблемы вкладчиков. На самом деле, есть попытка завоевать электорат, получить доступ к какому-то залоговому имуществу. О реальном спасении банков речь не идет.

Правительство приобретает банки и, соответственно, принимает ответственность за их будущее. Однако, кроме вливания туда денег, оно ничего не делает. Управляющих этих банков могут в любой момент назначить крайними.

Те, кто должен отслеживать работу госбанков, не смотрят ни за качеством менеджмента, ни за процессами, которые там происходят. По большому счету, ничего не делается для вывода банков из кризиса.

Ситуация в банках не меняется к лучшему, а на шее государства висят обязательства. Уже влиты огромные деньги. Придет время - придется отчитываться, куда они были влиты и почему не привели к восстановлению банка.

При этом я не отношу Укргазбанк к разряду проблемных учреждений. Нужно отдать должное Василию Горбалю (депутат от Партии регионов, бывший номинальный владелец банка. - "ЭП"), он достаточно толковый банкир.

Являясь почетным президентом, Горбаль имел хорошую команду, которая провела банк через кризис. Скажем так, не обязательно было продавать его государству. Он мог бы выкарабкаться сам.

- Вы считаете, это делается намеренно?

- Может быть, те, кто декларируют попытку решить проблемы, понимают, почему они дают те или иные советы. Этого я тоже не исключаю. Зачастую окружение выдает свои бизнес-интересы за интересы общества, и продает это своему лидеру как реально необходимый продукт.

Лидер может быть твердо уверен в своей правоте, хотя еще в самом начале окружение заложило свой коммерческий интерес.

Возьмем ВЭБ, который влил деньги в ПИБ. Там ситуация стабилизировалась, проходят внутренние чистки и перестановки. Там происходят колоссальные процессы, которые идут на укрепление и без того крепкого банка.

Я остаюсь при убеждении, что ПИБ - это банковская империя, достаточно закрытая, четко структурированная на момент своего создания, но, тем не менее, она потребовала вливания в себя колоссальных денег и сегодня получает колоссальные оперативные ресурсы.

А вот банки, которые становятся государственными на пустом месте, остаются глубоко больными. О причинах можно говорить по-разному. То ли они заболели в результате кризиса, то ли в результате ошибочных управленческих решений, то ли были разворованы. В любом случае, это нездоровые банки.

Это как принять в семью больного человека, напоить его чаем, одеть в костюм от "Бриони", сделать шикарную прическу. Однако это не значит, что человек выздоровел. На него потрачено много денег, он одет, обут, вроде бы хорошо выглядит. И все же, болезнь осталась. А все занимаются парфюмами и маникюром.

Это приведет к тому, что человека в "Бриони" ждет такой же конец, какой ждал бы его без "Бриони". Это страшно не потому, что это конец, а потому, что за ним стоит государство.

Если что случится, то случится уже не с коммерческим банком, а с государственным. И государству придется опять выполнять свои обязательства за счет средств налогоплательщиков.

- Еще вопрос относительно государства. В октябре по облигациям внутреннего госзайма платили до 30%. Есть ли интерес у нормального здравого банкира вкладывать при таких условиях в ОВГЗ, или есть риск, что будет какая-то реструктуризация, какой-то обман?

- В моем понимании это классическая пирамида. Брать под 30%, чтобы отдать долги? Когда человек должен всем и начинает брать деньги под повышенные проценты, чтобы рассчитаться, чем это для человека заканчивается?

Завтра ему нужно будет отдавать тем, у кого он взял под 30%. Чтобы отдать, ему придется привлекать под 40%. Все имеет начало и конец. Сама идея государственных ценных бумаг - это тоже рулетка, рисковый инструмент. Однако с ним можно работать, если разумно подсчитывать стоимостные факторы.

Если в данных условиях платить 12% или даже 20% - цену, которая не превышает минимальную стоимость денег на рынке, - это нормально, это рынок. Однако 30% банки не платят, поэтому сегодня на облигации нет спроса. Банкиру понятно, что это очень быстро закончится реструктуризацией обязательств.

Те, кто сегодня загрузился этим облигациями в расчете получить 30% годовых через два-три года, будут получать пониженные ставки на протяжении 20 лет.

- ВТБ Банк когда-нибудь хотел быть первичным дилером Минфина?

- Нет, никогда. Работать по сверхприбыльным ОВГЗ мы пока не спешим.

Единственный наш пакет ценных бумаг государства - это бумаги на 50 миллионов гривен для финансирования подготовки к "Евро-2012". Мы пошли навстречу государству, навстречу просьбам.

Я считаю, что это реальная ставка, реальное количество лет, нормально продуманный механизм. Насколько я знаю, мы взяли один из самых крупных пакетов.

- Говорят, Владимир Стельмах уйдет в отставку после избрания нового президента. Значит, актуален вопрос о преемнике главы НБУ. Какими качествами должен обладать главный банкир?

- Некорректный вопрос при работающем Владимире Семеновиче.

- Как сделать, чтобы главный банкир был больше профессионалом, чем политиком?

- Я скажу, как не будет сделано. Глава Нацбанка ни в коем случае не должен быть политиком. Иногда говорят, что в той или иной фракции есть достойный кандидат на должность главы НБУ. Так вот: я не знаю ни одного реального депутата-банкира.

- А Буряки (братья, имеющие отношение к Брокбизнесбанку, Сергей Буряк сегодня возглавляет ГНАУ. - "ЭП")...

- Буряки - не банкиры. Они владельцы банка. Это разные вещи.

- Аржевитин (первый заместитель главы парламентского комитета по вопросам финансовой и банковской деятельности, бывший владелец банка "Ажио". - "ЭП")...

- Он тоже давно не банкир. Я с большим уважением отношусь к Аржевитину как к политику, имеющему свое мнение, как к бывшему владельцу, который создал и хорошо продал свой банк. Однако есть срок давности.

Кроме того, важен масштаб банка. Можно быть прекрасным банкиром в прекрасном локальном учреждении, но локальный банк - не вся система. Нужно иметь опыт работы в системном банке, опыт работы с политикумом.

Нужно иметь и определенный уровень амбиций, который бы при этом не зашкаливал. Нужно позволить себе не иметь политических амбиций, иначе, рано или поздно, ты станешь отдавать предпочтение какой-то партии. И тогда, желая закрепиться в ней, будешь давать преференции.

Скажу честно: я в политикуме перспективных банкиров не вижу. При всем моем уважении к одним и неуважении к другим. Прежде всего, потому что они политики.

- Если говорить о банковском рынке, кого вы считаете достойным возглавить Нацбанк?

- Знаете, в чем прелесть четырех руководителей Нацбанка? Они были выходцами из банковской среды, и все обладали безусловным авторитетом. Я имею в виду Вадима Гетьмана, Виктора Ющенко, Владимира Стельмаха и Сергея Тигипко.

Все они имели банковский опыт и на момент прихода в банк не были политиками. Работая в Нацбанке, они не декларировали свои политические интересы. Эти люди воспринимались банковским сообществом как лидеры.

Предвижу вопрос: а Тигипко? Сергей Леонидович обладал большими правами, но сумел отделить политику от работы.

Являясь одновременно главой НБУ и руководителем "белого" штаба Партии регионов, он ни разу не позволил себе и узкому сегменту своего окружения, который не разделял "оранжевые" взгляды, допустим, мне, каким-то образом проявить свои политические предпочтения.

Сегодня я вижу, навскидку, троих достойных банкиров: Бориса Тимонькина, Александра Шлапака и, наверное, Игоря Юшко. Хотя Игоря активно связывают с Партией регионов, я думаю, он очень грамотно строит деловую и политическую карьеру. Он никогда не высказывал своих политических предпочтений.

Эти три человека, как я считаю, обладают в равной степени большим административным и практическим опытом. За ними нет шлейфа подтвержденных - подчеркиваю, подтвержденных! - обвинений, и все трое однозначно воспринимаются в банковском сообществе.

ч.1
ч.2